Встреча с Артёмом Смольяниновым
Артём Витальевич, почему после школы при поступлении на филологический факультет Вы выбрали направление «Издательское дело»?
В издательское дело я попал не целенаправленно. Я учился в обычной сельской школе с социогуманитарным уклоном и смутно представлял, чем буду заниматься в университете, какую специальность выбрать. В школе рассматривал юридическую и экономическую сферы, но моей страстью была литература, ведь я, как и многие из тех, кто поступает на филологический факультет, с детства любил читать. Занятно, что сама филология меня тогда сильно не интересовала, хотя я и относился к этой науке с большим уважением.
Примерно в девятом классе я впервые узнал про издательское дело и увидел в нём гармоничный синтез теории и практики: с одной стороны, ты работаешь с литературой, текстами, а с другой — занимаешься выпуском книг, которые становятся материальным результатом своего труда. Другая вещь, которая привела меня в данную специальность, — это романтическая мысль о возможности совместно работать с авторами над их произведениями. Помню, как только представил себе это, тут же загорелся идеей стать редактором художественной литературы. К тому же я узнал от отца, что мой прадед работал главным редактором в издательстве, и мне захотелось вернуть эту деятельность в русло нашей фамильной истории.
В издательском деле есть множество направлений профессиональной деятельности. Какое направление Вам ближе?
В издательском деле традиционно идёт разделение на редакторов, корректоров, маркетологов («экономистов») и дизайнеров-верстальщиков. Из этих четырёх основных специализаций я изначально тяготел к редактированию, но сейчас, преимущественно в рамках преподавательской деятельности, а не личного интереса, я сфокусирован на маркетинговых и дизайнерских дисциплинах. Учитывая это, меня, наверное, можно рассматривать как универсального специалиста.
С чего начался Ваш научный путь в бакалавриате? Как он продолжился в магистратуре?
Я пробовал себя в разных направлениях издательского дела. Когда я учился в бакалавриате, моя первая курсовая была посвящена оформлению серийного книгоиздания. В ней я разбирал, по каким принципам оформляются книги в составе серий, почему это можно рассматривать как издательскую стратегию. Потом я занимался книжными выставками и ярмарками, в частности, сибирскими. Я описывал, какие есть возможности у этих мероприятий, почему в них стоит участвовать, обосновывал их экономическую и стратегическую целесообразность для региональных издательств.
В магистратуре я учился по программе «Цифровые технологии в издательском деле», которая была посвящена электронному книгоизданию. Тогда я сменил ракурс своей научной деятельности и заинтересовался вопросом одновременного сосуществования электронных и печатных книг. Я предложил понятие полиформатного журнала и обоснование того, почему электронные книги не вытеснят печатные. На примере феномена полиформатности разработал концепцию, согласно которой современное издательство способно эффективно предлагать разные форматы своей целевой аудитории.
Полиформатное издание отличается от гибридного и комбинированного, потому что в моём представлении полиформатность — это свойство не технического, а концептуального характера. Оно предполагает, что единичный текст издаётся в трёх равноценно функционирующих форматах (печатном, электронном и цифровом), каждый из которых может быть востребован в зависимости от предпочтений или ситуативных потребностей читателя.
А для читателей какой формат удобней, по Вашему мнению?
Наверное, об удобстве можно говорить со следующей позиции. В условиях жёсткой экономической конкуренции на издательском рынке очень важны новые подходы к изданию различной продукции. Причём как на начальном этапе маркетинговых исследований и анализа рынка, так и на этапе непосредственного запуска издательского проекта. И если использовать обоснованную концепцию издания, четко определиться с читательской аудиторией, то мы имеем больше шансов на успех, чем если бы это происходило только из наших интуитивных соображений или читательского опыта. Хотя, как известно, раз в год и палка стреляет, и бывает, что внезапную популярность обретает то, на что никто особо не рассчитывал. Но я всё-таки считаю, что читатели сейчас более избирательны и в отношении того, какие наименования им предлагает книжный рынок, и в отношении того, в каком формате это подаётся. Соответственно, важен персональный подход, учитывающий личные характеристики и предпочтения читателя, и в этом плане как раз реализуется это «удобство», когда на выходе получается продукт, рассчитанный на конкретные параметры целевой аудитории. Это же справедливо и для электронного формата, в который дополнительно закладывается возможность персонализированной настройки (если речь не про обычный PDF).
Как Вы относитесь к электронным книгам? Способен ли электронный формат вытеснить печатный?
Рассуждая об этом вопросе, стоит обратиться к зарубежному опыту. Традиционно считается, что зарубежное книгоиздание идёт несколько впереди отечественного, и если смотреть на опыт зарубежных коллег, то становится понятно, что печатная книга остаётся и по сей день. Как объект материальной культуры (в противовес культуре виртуальной, цифровой) она продолжает быть достаточно актуальной и востребованной. Так что сегодня у читателей есть выбор: заказать, по классике, печатную книгу или приобрести её в электронном виде. Всё зависит от цены, обстоятельств и личных предпочтений, причём стоит отметить, что человек крайне редко читает только литературу в едином формате. Как правило, идёт совмещение, в котором уже может отдаваться предпочтение печатному или электронному формату. Конечно, бывает, что сперва какая-нибудь книга издается только в электронном виде, но потом, по мере роста спроса, её всё равно начинают выпускать и в печатном. В общем, можно утверждать, что обе формы неплохо сосуществуют.
Направление Вашей нынешней научной деятельности — продолжение научного пути, начатого в бакалавриате?
Моя нынешняя научная деятельность не совпадает с той, что была у меня в период обучения, ведь как аспирант я погружен в именно в филологические исследования, а не в издательское дело. Издательское дело продолжает оставаться моим профессиональным интересом, а филология — научным. В этом смысле я чётко развожу их для себя.
С чем связаны Ваши научные интересы в аспирантуре?
Сейчас я анализирую корпус коллективных сибирских литературных сборников XIX-го и начала XX-го веков в аспекте метатекстуальности. Также реконструирую модели вероятных концепций, на которые опирались составители данных изданий при их подготовке. Речь идёт об издательском замысле или внутренней интенции (совокупности имплицитных установок, наличие которых подтверждается косвенно) составителей, которые так или иначе повлияли на то, каким в итоге получился текст сборника как целостное «метавысказывание».
Заметки на полях:
Чем вызван Ваш научный интерес к сибирскому книгоизданию? Насколько трудно разрабатывать эту тему, учитывая тот факт, что издательская деятельность в Сибири более молодая, чем, например, в центральной части страны?
В исторической перспективе мы, конечно, можем наблюдать определённое отставание, продиктованное закономерными социально-политическими процессами. Но при этом весьма любопытно, что издательская деятельность появляется и развивается в чётко локализованном периферийном пространстве, где по сравнению с условным «центром» действительно долгое время не было никакой издательско-полиграфической базы. Поэтому у меня, конечно, есть личный интерес к книжной истории родного сибирского края. Также отмечу, что одно из направлений научных исследований нашей кафедры — это сибирская литература и сибирское книгоиздание, в которое удачно вписывается моя тема. Соответственно, это несколько облегчает мою задачу, потому что есть более опытные коллеги, которые всегда могут что-то посоветовать, чем-то помочь. В частности, мой научный руководитель, Ирина Александровна Айзикова, меня в этом направляет.
С какими трудностями Вы сталкиваетесь при изучении вашего материала? Вы изучаете книгу целиком: от корешка книги до текстов, которые в книге напечатаны?
Первой трудностью для меня стало освоение методики литературоведческого анализа, а именно метатекстового подхода, о котором я говорил ранее. Сборники в моём исследовании анализируются не только как книжные издания, но и как тексты. Можно крайне грубо представить это таким образом, что книга ― это форма высказывания, а текст ― его содержание. То есть мы говорим об объединении дискурсов, разных поэтических и прозаических «высказываний» авторов и издателей в текстуальном пространстве сборника, где присутствуют ещё и образы потенциальных читателей, для которых эти самые «высказывания» и предназначаются. В художественном ансамбле, представляющем собой один из видов метатекстового образования, содержатся сквозные сюжеты, мотивы, образы, которые при диалоговом взаимодействии друг с другом образуют определённый сверхобраз. Суть в том, что этот сверхобраз становится сложной и многогранной коллективной художественной репрезентацией какого-либо объекта или явления, «высказыванием» о нём. И в данном случае я рассматриваю сибирские сборники как литературные «высказывания» о Сибири. Это и является главным интересом моего исследования.
Вторая трудность ― сама тема. Коллективные сибирские литературные сборники XIX-го и начала XX-го веков абсолютно не изучены в литературоведческом аспекте, и можно предлагать разные темы исследований даже по одному сборнику, а метатекстовый подход предполагает всё-таки комплексный анализ сборника и учет каждого произведения в его составе, что само по себе довольно масштабная и сложная задача.
С какой самой необычной идеей в плане материального воплощения книги Вам приходилось сталкиваться?
Меня с первого курса бакалавриата и до сих пор восхищают книги допечатной эпохи и книги, которые издавались на заре книгопечатания (инкунабулы и палеотипы), поэтому из современных издательств самым необычным мне кажется издательство «Редкая книга из Санкт-Петербурга». Его сотрудники занимаются возрождением утраченных в России традиций создания книг как произведений искусства, то есть вручную, с использованием старинных техник, приемов, оборудования. И когда ты осознаешь масштаб и сложность этой работы, ты моментально понимаешь, почему книги до их массового распространения были крайне редкими и дорогими.
Заметки на полях:
Есть ли у Вас любимая книга для чтения?
Это довольно непростой вопрос. В студенчестве я бы ответил не задумываясь, а вот сейчас сложно, потому что мне небезынтересны многие произведения и авторы. Кроме того, с течением жизни происходят определённые мировоззренческие сдвиги, меняется образ мышления. В каждой хорошей книге есть своя прелесть, но на одной по-настоящему надолго не остановишься. Пожалуй, чтобы всё-таки дать конкретный ответ, назову «Диалоги» Платона, осмыслением которых я занимаюсь в настоящее время.
В издательское дело я попал не целенаправленно. Я учился в обычной сельской школе с социогуманитарным уклоном и смутно представлял, чем буду заниматься в университете, какую специальность выбрать. В школе рассматривал юридическую и экономическую сферы, но моей страстью была литература, ведь я, как и многие из тех, кто поступает на филологический факультет, с детства любил читать. Занятно, что сама филология меня тогда сильно не интересовала, хотя я и относился к этой науке с большим уважением.
Примерно в девятом классе я впервые узнал про издательское дело и увидел в нём гармоничный синтез теории и практики: с одной стороны, ты работаешь с литературой, текстами, а с другой — занимаешься выпуском книг, которые становятся материальным результатом своего труда. Другая вещь, которая привела меня в данную специальность, — это романтическая мысль о возможности совместно работать с авторами над их произведениями. Помню, как только представил себе это, тут же загорелся идеей стать редактором художественной литературы. К тому же я узнал от отца, что мой прадед работал главным редактором в издательстве, и мне захотелось вернуть эту деятельность в русло нашей фамильной истории.
В издательском деле есть множество направлений профессиональной деятельности. Какое направление Вам ближе?
В издательском деле традиционно идёт разделение на редакторов, корректоров, маркетологов («экономистов») и дизайнеров-верстальщиков. Из этих четырёх основных специализаций я изначально тяготел к редактированию, но сейчас, преимущественно в рамках преподавательской деятельности, а не личного интереса, я сфокусирован на маркетинговых и дизайнерских дисциплинах. Учитывая это, меня, наверное, можно рассматривать как универсального специалиста.
С чего начался Ваш научный путь в бакалавриате? Как он продолжился в магистратуре?
Я пробовал себя в разных направлениях издательского дела. Когда я учился в бакалавриате, моя первая курсовая была посвящена оформлению серийного книгоиздания. В ней я разбирал, по каким принципам оформляются книги в составе серий, почему это можно рассматривать как издательскую стратегию. Потом я занимался книжными выставками и ярмарками, в частности, сибирскими. Я описывал, какие есть возможности у этих мероприятий, почему в них стоит участвовать, обосновывал их экономическую и стратегическую целесообразность для региональных издательств.
В магистратуре я учился по программе «Цифровые технологии в издательском деле», которая была посвящена электронному книгоизданию. Тогда я сменил ракурс своей научной деятельности и заинтересовался вопросом одновременного сосуществования электронных и печатных книг. Я предложил понятие полиформатного журнала и обоснование того, почему электронные книги не вытеснят печатные. На примере феномена полиформатности разработал концепцию, согласно которой современное издательство способно эффективно предлагать разные форматы своей целевой аудитории.
Полиформатное издание отличается от гибридного и комбинированного, потому что в моём представлении полиформатность — это свойство не технического, а концептуального характера. Оно предполагает, что единичный текст издаётся в трёх равноценно функционирующих форматах (печатном, электронном и цифровом), каждый из которых может быть востребован в зависимости от предпочтений или ситуативных потребностей читателя.
А для читателей какой формат удобней, по Вашему мнению?
Наверное, об удобстве можно говорить со следующей позиции. В условиях жёсткой экономической конкуренции на издательском рынке очень важны новые подходы к изданию различной продукции. Причём как на начальном этапе маркетинговых исследований и анализа рынка, так и на этапе непосредственного запуска издательского проекта. И если использовать обоснованную концепцию издания, четко определиться с читательской аудиторией, то мы имеем больше шансов на успех, чем если бы это происходило только из наших интуитивных соображений или читательского опыта. Хотя, как известно, раз в год и палка стреляет, и бывает, что внезапную популярность обретает то, на что никто особо не рассчитывал. Но я всё-таки считаю, что читатели сейчас более избирательны и в отношении того, какие наименования им предлагает книжный рынок, и в отношении того, в каком формате это подаётся. Соответственно, важен персональный подход, учитывающий личные характеристики и предпочтения читателя, и в этом плане как раз реализуется это «удобство», когда на выходе получается продукт, рассчитанный на конкретные параметры целевой аудитории. Это же справедливо и для электронного формата, в который дополнительно закладывается возможность персонализированной настройки (если речь не про обычный PDF).
Как Вы относитесь к электронным книгам? Способен ли электронный формат вытеснить печатный?
Рассуждая об этом вопросе, стоит обратиться к зарубежному опыту. Традиционно считается, что зарубежное книгоиздание идёт несколько впереди отечественного, и если смотреть на опыт зарубежных коллег, то становится понятно, что печатная книга остаётся и по сей день. Как объект материальной культуры (в противовес культуре виртуальной, цифровой) она продолжает быть достаточно актуальной и востребованной. Так что сегодня у читателей есть выбор: заказать, по классике, печатную книгу или приобрести её в электронном виде. Всё зависит от цены, обстоятельств и личных предпочтений, причём стоит отметить, что человек крайне редко читает только литературу в едином формате. Как правило, идёт совмещение, в котором уже может отдаваться предпочтение печатному или электронному формату. Конечно, бывает, что сперва какая-нибудь книга издается только в электронном виде, но потом, по мере роста спроса, её всё равно начинают выпускать и в печатном. В общем, можно утверждать, что обе формы неплохо сосуществуют.
Направление Вашей нынешней научной деятельности — продолжение научного пути, начатого в бакалавриате?
Моя нынешняя научная деятельность не совпадает с той, что была у меня в период обучения, ведь как аспирант я погружен в именно в филологические исследования, а не в издательское дело. Издательское дело продолжает оставаться моим профессиональным интересом, а филология — научным. В этом смысле я чётко развожу их для себя.
С чем связаны Ваши научные интересы в аспирантуре?
Сейчас я анализирую корпус коллективных сибирских литературных сборников XIX-го и начала XX-го веков в аспекте метатекстуальности. Также реконструирую модели вероятных концепций, на которые опирались составители данных изданий при их подготовке. Речь идёт об издательском замысле или внутренней интенции (совокупности имплицитных установок, наличие которых подтверждается косвенно) составителей, которые так или иначе повлияли на то, каким в итоге получился текст сборника как целостное «метавысказывание».
Заметки на полях:
- Метатекстуальность — многозначный термин, использующийся в лингвистических, когнитивных, литературоведческих и философских дисциплинах при описании сложных межтекстовых отношений, построенных по типу «текст в тексте». С точки зрения лингвистики, метатекстуальность — это совокупность свойств, присущих сложноорганизованным текстам и высказываниям, описывающих собственную структуру и указывающих на механизмы текстопорождения / дискурсопорождения. Более подробно см. здесь. В литературоведении под метатекстуальностью следует понимать способность ряда текстов (биографических, художественных; авторских, локальных, канонических), нередко принадлежащих разным кодовых системах (словесность, изобразительное искусство, музыка), образовывать между собой единый континуум художественного высказывания. Метатекст характеризуется иерархичностью, целостностью, завершённостью (целеполаганием); как художественная форма возникает в XX веке, отвечая модернистскому ощущению сложности, многоголосия, взаимоперетекания мира, сознания и слова.
- Имплицитный — [от лат. implicātus – запутанный, невнятный] — не проявляющийся явно; не обнаруживающийся при поверхностном наблюдении (противоп.: эксплицитный).
Чем вызван Ваш научный интерес к сибирскому книгоизданию? Насколько трудно разрабатывать эту тему, учитывая тот факт, что издательская деятельность в Сибири более молодая, чем, например, в центральной части страны?
В исторической перспективе мы, конечно, можем наблюдать определённое отставание, продиктованное закономерными социально-политическими процессами. Но при этом весьма любопытно, что издательская деятельность появляется и развивается в чётко локализованном периферийном пространстве, где по сравнению с условным «центром» действительно долгое время не было никакой издательско-полиграфической базы. Поэтому у меня, конечно, есть личный интерес к книжной истории родного сибирского края. Также отмечу, что одно из направлений научных исследований нашей кафедры — это сибирская литература и сибирское книгоиздание, в которое удачно вписывается моя тема. Соответственно, это несколько облегчает мою задачу, потому что есть более опытные коллеги, которые всегда могут что-то посоветовать, чем-то помочь. В частности, мой научный руководитель, Ирина Александровна Айзикова, меня в этом направляет.
С какими трудностями Вы сталкиваетесь при изучении вашего материала? Вы изучаете книгу целиком: от корешка книги до текстов, которые в книге напечатаны?
Первой трудностью для меня стало освоение методики литературоведческого анализа, а именно метатекстового подхода, о котором я говорил ранее. Сборники в моём исследовании анализируются не только как книжные издания, но и как тексты. Можно крайне грубо представить это таким образом, что книга ― это форма высказывания, а текст ― его содержание. То есть мы говорим об объединении дискурсов, разных поэтических и прозаических «высказываний» авторов и издателей в текстуальном пространстве сборника, где присутствуют ещё и образы потенциальных читателей, для которых эти самые «высказывания» и предназначаются. В художественном ансамбле, представляющем собой один из видов метатекстового образования, содержатся сквозные сюжеты, мотивы, образы, которые при диалоговом взаимодействии друг с другом образуют определённый сверхобраз. Суть в том, что этот сверхобраз становится сложной и многогранной коллективной художественной репрезентацией какого-либо объекта или явления, «высказыванием» о нём. И в данном случае я рассматриваю сибирские сборники как литературные «высказывания» о Сибири. Это и является главным интересом моего исследования.
Вторая трудность ― сама тема. Коллективные сибирские литературные сборники XIX-го и начала XX-го веков абсолютно не изучены в литературоведческом аспекте, и можно предлагать разные темы исследований даже по одному сборнику, а метатекстовый подход предполагает всё-таки комплексный анализ сборника и учет каждого произведения в его составе, что само по себе довольно масштабная и сложная задача.
С какой самой необычной идеей в плане материального воплощения книги Вам приходилось сталкиваться?
Меня с первого курса бакалавриата и до сих пор восхищают книги допечатной эпохи и книги, которые издавались на заре книгопечатания (инкунабулы и палеотипы), поэтому из современных издательств самым необычным мне кажется издательство «Редкая книга из Санкт-Петербурга». Его сотрудники занимаются возрождением утраченных в России традиций создания книг как произведений искусства, то есть вручную, с использованием старинных техник, приемов, оборудования. И когда ты осознаешь масштаб и сложность этой работы, ты моментально понимаешь, почему книги до их массового распространения были крайне редкими и дорогими.
Заметки на полях:
- Инкунабулы — [лат. incunabula, букв. пелёнки, колыбель] — это книги, изданные до 31 декабря 1500 г., по–латыни — «в колыбели», то есть в колыбели книгопечатания.
- Палеотипы — европейские книги, напечатанные с 1501 по 1550 г. включительно, старинные издания.
- «Редкая книга из Санкт-Петербурга» — книжное издательство в городе Санкт-Петербург. Тексты книг набирают и печатают вручную на станке XIX века или выполняют в технике каллиграфии. Издательство выпускает малыми тиражами библиофильские книги.
Есть ли у Вас любимая книга для чтения?
Это довольно непростой вопрос. В студенчестве я бы ответил не задумываясь, а вот сейчас сложно, потому что мне небезынтересны многие произведения и авторы. Кроме того, с течением жизни происходят определённые мировоззренческие сдвиги, меняется образ мышления. В каждой хорошей книге есть своя прелесть, но на одной по-настоящему надолго не остановишься. Пожалуй, чтобы всё-таки дать конкретный ответ, назову «Диалоги» Платона, осмыслением которых я занимаюсь в настоящее время.
Смольянинов Артём Витальевич — аспирант филологического факультета, ассистент кафедры общего литературоведения, издательского дела и редактирования ТГУ.
Интервью провели и подготовили:
Марина Крылова
Дарья Крыласова
Арина Субботко
Полина Юрина
Марья Ливандовская
Оформление и редактура:
Владимир Кондратьев
Егор Евсюков
Марина Крылова
Дарья Крыласова
Арина Субботко
Полина Юрина
Марья Ливандовская
Оформление и редактура:
Владимир Кондратьев
Егор Евсюков
